такая же… — тихо произнесла Марика. Её сестра вышла из себя и, видимо, поэтому не заметила, как металл её ножей мгновенно проржавел и осыпался, а раны, оставленные ими, тут же бесследно затянулись. Марика сделала шаг, и трава под её ногой превратилась в пыль, земля засохла, покрывшись глубокими трещинами, а то самое одинокое дерево жалобно затрещало и стало прямо на глазах тлеть, осыпаясь мелкими кусками.

Девушка провела своей бледной ручкой, окутанной черным туманом, по щеке Ларики, а та, испугавшись, отстранилась, выхватила меч из ножен и с яростным криком направило его девушке прямо в сердце. Удар был быстр и точен, но не достиг своей цели. Клинок мгновенно развеялся по ветру, а в руках у Ларики осталась лишь рукоять, что уже начинала гнить. Она ошеломленно хлопала глазами, со страхом уставившись на свои руки. Трудно было сказать, о чем она думала, да и… думать ей пришлось совсем не долго.

От кончиков пальцев и от того самого места на щеке, куда её тронула сестра, начала расходиться сама Смерть. Кожа чернела, покрывалась струпьями и наростами с гнилью, но действие сие было недолгим. Она даже не успела закричать от ужасающей боли, когда всё её тело стало тихо и безмятежно осыпаться прахом на землю. А Марика, даже не взглянув на неё, прошла мимо и услышала последнее слово своей сестры, отозвавшееся болью в не таком уж и черном сердце, — «ТВАРЬ» — прошептала она напоследок, а глаза её были полны чистейшего страха.

Удивительно, но сила Марики никак не задела Зена. Он лишь остался сидеть на маленьком зеленом островке «жизни», с ужасом созерцая, как оставшаяся после Ларики горстка серых хлопьев развеивалась по ветру. И пока он пытался осознать, как так вообще вышло, Марика ступала дальше, всё живое на сотни метров вокруг гибло от её поступи — трава гнила, земля сохла, пролетавшие мимо птицы падали замертво и обращались в прах. И лишь черные, как сама ночь, вороны, усевшиеся на вершинах елей в густом лесу неподалёку, остались невредимы и с благоговением наблюдали своими глазами-бусинками за тем, как повелительница всего не живого двигалась туда, где этих самых живых с каждой секундой становилось всё меньше и меньше…

…

Представьте себе самый печальный, ужасный, грустный и… можно подобрать еще десяток такого же рода слов, но их не хватит, чтобы описать ТАКОЙ исход. Люди, за жизни которых так радела Бьянка теперь ввязались в бойню, не имеющей даже никакого смысла, они гибли сотнями и тысячами, даже не зная, за что они умирают. Самый родной мне человек в этом мире только что своими руками забрал жизнь единственной сестры и теперь идёт в самую гущу той самой бойни. Быть может, ей нужно было выпустить гнев или забыться в нескончаемом кровопролитии — я не знаю, но не такой жизни я для неё хотел, поэтому и оставил тогда. Выходит, всё это было зря?

О, и самое главное, как же я позабыл! Пока старик там упивается своим превосходством над богом, я беспомощно с хрипами и бульканьем заливаюсь собственной кровью в самом центре всей резни. А вышло всё довольно просто — последний Клинок успел сбежать и скрылся среди толп обезумевших. И… сильно отожрался на них, слишком сильно.

Пока я искал его, пока отвлекся на взявшуюся тут не понятно откуда Марику, он просто появился прямо передо мной, настолько быстрый и сильный, что я не мог даже разглядеть его движений. Один лишь выпад, и я оказался на земле, прикованный его клинком, что оказался прямо в сердце. Я пытался как-то защититься, выставляя перед собой горы черного металла, пытался достать его им же, но Клинок голыми руками крошил его, как сухие ветки… А дальше он просто смотрел, как тысячи марионеток «бога» накинулись на меня, пытаясь буквально сожрать заживо.

Где-то там выступила и Имперская армия, видимо, безумные совсем потеряли контроль и стали нападать на всех подряд… А я мог лишь сокрушаться о своей беспомощности и бесполезности всего пройденного пути, ведь совсем не важно, насколько сильно ты старался, как много страдал, если в итоге всё это приведет к неудаче. Хотя тут я могу винить лишь собственную глупость, ведь, как оказалось, я ничем не отличался от того же Императора или же Бога. Упивался силой в надежде на то, что всё сложится как-то само собой. Хах. Не сложилось…

Тратил время на бесполезные занятия, скитался тут и там, позабыв о главной цели, при этом внушая самому себе, что всё еще иду к ней. Распинался тут о том, какой этот мир неправильный, говорил о том, что потерял смысл жизни… Бла-бла-бла. Идиот… а каждого идиота ждёт бесславная смерть.

За это время я успел уже несколько раз проклясть свою почти бессмертность, которая так отчаянно пыталась вытащить меня к живым с того света. Вот только сил уже не было, живая масса поглощала меня медленно, кусочек за кусочком, но рано или поздно начатое они бы закончили.

В далеке бежала Марика на своих маленьких ножках, что-то кричала, но ей было не успеть. Я лишь смутно мог расслышать её голос, такой приятный и по-своему родной. Старик совсем забылся, казалось, он уже давно сдался, и все эти тирады об искуплении грехов и убийстве Бога были лишь пустым трёпом. Но не мне осуждать его… не мне.

Странно, но сейчас я чувствовал себя лучше, чем когда-либо! Противный и назойливый шум отступил, голоса стихли. Вся ярость и сожаления ушли сами собой. Даже как-то грустно осознавать, что такой исход меня устраивал. Плевать, что будет с этим миром, плевать, что станется с его людьми. В конце я беспокоился лишь о Марике, но она должна была справиться, в отличие от меня. Так я и погиб…

…

Зет уже не узнает, что было дальше, поэтому расскажу вам это я.

Хорошо вооруженная, подготовленная Имперская армия под командованием Кирстена Вольфена разгромила обезумевших в пух и прах, понеся не столь значительные потери. А в это же время герцогиня Рассел со своим трехтысячным войском победоносно вошла в столицу, сопротивления ей оказывать было некому, и они добрались до самого дворца. Захватили Императорскую семью и их приспешников и последователей. А позже на следующий день казнили их на главной площади. Бьянка стала властвующей Императрицей, а Зен был объявлен прямым наследником. Вместе со своими союзниками Бьянка проводила десятки реформ в пользу уравнения прав простолюдин и аристократии, но так как влияние оков Бога никуда не исчезла, изменения эти